Война в жизни обычных москвичей

Во время Первой мировой Москва стала крупным миграционным пунктом для
бежавших подальше от линии фронта людей — и одновременно гигантским лазаретом,
куда ежедневно привозили эшелоны с ранеными. Реакция москвичей не ограничилась
массовыми переделками казенных зданий в госпитали — раненых размещали где
угодно: в галереях, клубах и винных складах.

Вместе с ранеными и беженцами в Москве появилась настоящая милитаристская
субкультура — с лекциями на тему «Как кончить войну?», свежеиспеченными военными
займами и новыми произведениями наподобие «Я царь, я раб, я червь, я бог». Самым значимым моментом в жизни московского общества времён первой мировой войны были десятки благотворительных мероприятий, которые проводились кем угодно и по любым поводам.

Одной из самых масштабных акций был благотворительный фургонный сбор — запряженные лошадьми фургоны курсировали по городу, собирая теплую одежду, продукты и прочие необходимые вещи. Москвичи несли не самые дорогие но безусловно очень полезные и нужные на фронте вещи— жестяные коробки московских фабрик с чаем и халвой, зубной порошок, книги и волшебное борно-тимоловое мыло. Его броская реклама — «от пота, загара, веснушек, угрей, прыщей и желтых пятен» — публиковалась даже на несколько далекой от капиталистических механизмов странице «Павшие на поле славы».

Кульминацией всей этой филантропической лихорадки с лотереями,
сборами на рождественские подарки и походные бани, табак и шоколад стали
«кружечные сборы» — с собственной системой знаков поощрения и четкими
инструкциями, больше похожими на некий военный кодекс. В награду за пожертвование бенефициарий получал сувенир и марку, которую можно было прикрепить к одежде — как знак о выполненном гражданском долге.

Безобидным парадоксам военного времени — наподобие «Комитета по снабжению табаком воинов передовых позиций» и правил для раненых, запрещавших нижним чинам «занимать места внутри вагонов трамвая и ходить по бульварам и скверам» — уделено значительно больше внимания, нежели более жестоким деталям. Следов националистических выступлений и огромного числа умерших в Москве солдат практически нет — за исключением фотографий Братского кладбища, которое появилось в городе в 1915 году.